История о колонии, где сломанные становились целыми: Антон Макаренко

В 1920 году 32-летний учитель получил задание, от которого многие отказались бы. Советские власти в Полтаве предложили ему организовать колонию для беспризорных подростков — тех самых «детей улицы», которых гражданская война и голод оставили без семей, дома и планов на будущее. Миллионы таких детей бродили по стране, выживая воровством и попрошайничеством.

Кем был этот человек, согласившийся на столь рискованное предприятие?

Антон Семёнович Макаренко родился 1 марта 1888 года в Белополье, небольшом железнодорожном городке Харьковской губернии, в рабочей семье. Отец работал маляром в железнодорожных мастерских. Когда Антону исполнилось двенадцать, семья переехала в соседний город Крюков.

Способный ученик, Макаренко рано определился с призванием. В 17 лет он уже преподавал в местной школе в Крюкове. Это были бурные времена — 1905 год, революция. Молодой учитель симпатизировал революционным идеям, что привлекло внимание властей. После шести лет работы его перевели в отдаленную железнодорожную школу-интернат в Херсонской губернии — возможно, чтобы изолировать от радикальных кругов.

В 1914 году Макаренко поступил в Полтавский педагогический институт. Окончил с золотой медалью в 1917 году, защитив диссертацию о «кризисе современной педагогики». К тому времени Российская империя рухнула в войне и революции. Макаренко недолго проработал директором школы в Крюкове и Полтаве в хаотичные годы Первой мировой войны и революций 1917 года.

Этот исторический фон — репрессии, восстание 1905 года, Первая мировая война и большевистская революция — сформировал мировоззрение Макаренко. Он был свидетелем социальных потрясений и их человеческой цены: гражданская война оставила миллионы сирот, детей, скитающихся по улицам бандами после потери семей от войны, голода и беспорядков.

Приехав на место, Макаренко увидел заброшенную усадьбу: разграбленную, без окон и дверей, даже печи и фруктовые деревья были украдены. С горсткой помощников он принялся восстанавливать здания.

Приняв вызов, Макаренко настоял на том, чтобы переименовать учреждение в Горьковскую колонию — в честь писателя Максима Горького, чьи произведения он глубоко ценил. Этот выбор окажется пророческим: годы спустя сам Горький посетит колонию и даст высочайшую оценку работе педагога.

Вскоре прибыла первая партия воспитанников — дюжина закалённых улицей подростков, недавних обитателей тюрем и участников банд.

Поначалу колония превратилась в «базу растущей банды молодых преступников». Подростки отказывались работать, предпочитая грабежи и драки. Насилие было обыденностью. Казалось, эксперимент провалился, не успев начаться.

Но Макаренко не сдавался. Каждый кризис он встречал творческими педагогическими решениями и жёсткой дисциплиной. Постепенно появлялись поля под руководством агронома, мастерские с опытными ремесленниками.

Когда базовые потребности в еде, крове и безопасности были удовлетворены, Макаренко взялся за душу. Общежития покрасили и привели в порядок, разбили сады, ввели культурную программу. Создали духовой оркестр и библиотеку. По вечерам Макаренко читал вслух — и особенный успех имела повесть Горького «Детство».

Главным новшеством стала система коллективного самоуправления. Макаренко разделил воспитанников на отряды по 10-12 человек, каждый выбирал «командира» из своих рядов. Командиры образовывали совет, а важные решения принимались на общих собраниях всех жителей колонии.

Удивительно, но Макаренко добровольно связал себя обязательством подчиняться коллективным решениям. Использование военных терминов — «отряд», «командир» — не было случайным: это отсылка к чувству товарищества и цели у подростков.

Дисциплина и ответственность стали общим проектом. За несколько лет Горьковская колония превратилась из «воровского притона» в образцовую коммуну, где подростки работали, учились и играли в структурированной, но живой атмосфере.

К середине 1920-х о методах Макаренко заговорили педагоги, чиновники и зарубежные наблюдатели. Летом 1928 года колонию посетил сам Максим Горький, именем которого она была названа.

Впоследствии писатель высоко оценил Макаренко, назвав великим учителем. Этот восторженный отзыв — «великий учитель», любимый своими воспитанниками — разнёс славу Макаренко по всему СССР.

Вот только среди вышестоящих чиновников Макаренко мнения о его работе разделились. Некоторые были впечатлены тем, как улучшилось состояние несовершеннолетних, отмечались достижения в сельскохозяйственном производстве и ремонте зданий.

Другие критиковали Макаренко: и за авторитарность, и за использование военной символики и за то, что он позволял несовершеннолетним влиять на принятие важных решений через совет командиров и общее собрание. Кроме того, Макаренко критиковал педологию (в 1930-е годы в СССР распространились практики тестирования, в рамках которого детей разделяли на одарённых, нормальных и неспособных), что вызывало раздражение у некоторых его начальников.

В 1928 году Макаренко неожиданно уволили из созданной им колонии — по официальной версии — за «излишнюю демократичность и авторитаризм одновременно» по прямому настоянию Н. К. Крупской.

Но великий учитель был нужен в другом месте. Почти сразу его пригласили возглавить Дзержинскую коммуну в Харькове — ещё более амбициозный проект.

Здесь Макаренко применил те же принципы коллективного воспитания, но в индустриальном контексте. Сначала коммуна организовала профессиональные мастерские, затем построила собственный завод свёрел, а после — фабрику фотоаппаратов по образцу немецкой «Лейки».

К 1930 году Дзержинская коммуна стала самодостаточным промышленным комплексом. Доходы покрывали все расходы на питание, одежду, обучение, досуг и даже стипендии выпускникам для поступления в вузы. Бывшие беспризорники управляли прибыльной фабрикой и финансировали собственное будущее.

При этом образование не было выкинуто на обочину — каждый воспитанник посещал академические занятия и выполнял домашнюю работу. Макаренко заключил специальное соглашение с театром в Харькове, согласно которому профессиональные актёры будут приезжать в коммуну Дзержинского для преподавания драматического искусства. А ещё здесь были библиотеки, кружки, музыкальные коллективы, спортивные площадки и даже шестинедельные экспедиции по городам страны: в Нижний Новгород, Волгоград, Сочи, Одессу и Киев.

Но в отличие от периода в колонии Горького, в Дзержинской коммуне Макаренко должен был отчитываться перед назначенным начальством советом.

Процветание коммуны стало источником новых проблем. Запуск первого пятилетнего плана совпал с расцветом производства в коммуне — теперь государственные планировщики рассматривали учреждение Макаренко не как воспитательное, а как промышленное предприятие. Руководство коммуны всё чаще жаловалось: зачем тратить время на командирские советы и общие собрания, если это замедляет принятие решений? Зачем позволять детям часами сидеть за партами, когда они могли бы стоять у станков?

Макаренко яростно сопротивлялся, защищая баланс учёбы и труда. Но к 1935 году совет коммуны постановил разрешить старшим подросткам работать полный день, фактически разрушив педагогическую модель Макаренко. Когда он протестовал, его «перевели» — фактически уволили.

Электродрели, которые производили его воспитанники, шли на заводы, выпускающие танки и самолеты для грядущей войны. Государство выбрало производство вместо воспитания, эффективность вместо развития человека.

Читайте продолжение:

Человек рождается дважды: педагогическая система Антона Макаренко

После ухода из коммуны Макаренко получил предложение занять пост в Киеве — помощника директора республиканского управления, курирующего все исправительные учреждения для несовершеннолетних в Украине. Формально это выглядело как карьерный рост, но в действительности талантливого педагога пытались «убрать с дороги» максимально деликатно — дать важную, но безопасную для системы работу.

Киевский период оказался коротким и тревожным. Разгар сталинских репрессий не обошёл стороной и круг Макаренко. В феврале 1937 года органы арестовали нескольких его коллег и близких знакомых по обвинению во «враждебной деятельности». Понимая, что и его семья может оказаться под угрозой, Макаренко принял решение действовать на опережение: оставил киевскую должность и переехал в Москву.

В столице он начал новую жизнь — стал профессиональным литератором, вступил в Союз советских писателей, выступал с лекциями и консультировал по вопросам воспитания. Именно в эти годы он успел систематизировать свой уникальный опыт в книгах: «Педагогическая поэма» — художественная хроника становления Горьковской колонии, «Флаги на башнях» — роман о Дзержинской коммуне, «Книга для родителей» — практическое руководство по воспитанию. Несмотря на проблемы с сердцем, Макаренко работал с прежней интенсивностью.

Смерть настигла его внезапно. 1 апреля 1939 года в электричке, возвращаясь с дачи писательского союза, 51-летний Макаренко потерял сознание и скончался от сердечного приступа. Незадолго до кончины — в феврале того же года — государство наконец признало его заслуги, наградив орденом Трудового Красного Знамени. Характерно, что награда была вручена не за педагогические достижения, а за литературную деятельность.

Его метод можно сформулировать просто: «Максимально возможная требовательность к человеку и максимально возможное уважение к нему».

История Антона Макаренко показывает, что грамотно организованная воспитательная среда может помочь хотя бы части трудных подростков найти свой путь в жизни, но универсального рецепта перевоспитания не существует. Из «Педагогической поэмы» видно, что Макаренко постоянно терял людей: были и рецидивы воровства, и побеги, и полные провалы в перевоспитании. Сам он признавался в «педагогических падениях» и срывах. Но это не значило, что от идеи и попыток стоит отказаться.

В 1988 году ЮНЕСКО признала Макаренко одним из четырех педагогов, «определивших способ педагогического мышления в XX веке», наряду с Джоном Дьюи, Марией Монтессори и Георгом Кершенштейнером.

Сегодня, когда мы говорим о «трудных» подростках, хочется вспомнить: в заброшенной усадьбе под Полтавой когда-то сломанные становились целыми. И это было не чудо, а результат терпения, веры в человека и грамотной педагогической работы.