История о мастерской, где мысль и дело танцевали вместе: Джон Дьюи

В июле 1894 года поезд с молодым философом на борту прибыл в Чикаго с опозданием. Железнодорожники бастовали против компании «Пульман», которая урезала им зарплаты. Забастовка унесла тридцать жизней и стала символом стремительно меняющейся Америки.

Философ попал в город взрывного роста — полумиллионный котёл иммигрантов, многие из которых не умели читать, город недостроенных небоскрёбов и дымящих мясокомбинатов.

Здесь находился новый университет, финансируемый нефтяным магнатом Джоном Рокфеллером, — Чикагский университет, готовый соперничать с Гарвардом и Йелем. Но кто осмелится бросить вызов вековым традициям обучения и объявить войну зубрёжке?

Джон Дьюи прибыл возглавить кафедру философии и педагогики.

Он посещал бастующих, восхищался их «фанатичной искренностью и серьёзностью» и осуждал президента Кливленда за подавление забастовки. Работая в университете, посвящённом принципам свободного капитализма, Дьюи становился всё больше популистом, социалистом, сочувствовал поселенческому движению Джейн Аддамс и всё более скептически относился к христианству своего детства.

Он пришёл к выводу: меняющаяся Америка нуждается в других школах.

В 1896 году при университете начала работать его Лабораторная школа — экспериментальная площадка всего с 16 учениками. Дьюи называл её настоящей лабораторией, где педагогические теории проверялись практикой и где рождались новые образовательные истины.

Революционный манифест появился в 1899 году — брошюра «Школа и общество». Дьюи объявил войну традиционному обучению: никаких рядов парт, зубрёжки и декламации. Ученики должны действовать, а не сидеть и слушать.

• Вместо лекций — увлекательные проекты.

• Мотивация через интерес, а не страх.

• Сотрудничество вместо конкуренции.

Класс, построенный по принципам Дьюи.

— Mauritius images GmbH / Alamy Stock Photo

Ключом к новому образованию стало «ручное обучение». До эпохи фабрик и роста городов дети работали с животными, растениями и инструментами. Их обучала сама природа «реальными вещами и материалами». Дьюи сожалел об исчезновении идиллической деревни, но не был реакционером: «Изменились именно коренные условия, и только столь же коренные изменения в образовании будут достаточными».

Он описывал урок, где ученики работали с шерстью и хлопком.

• Обнаружив, как трудно отделить семена от хлопка, они поняли, почему их предки носили шерстяную одежду.

• Работая в группах над моделями прядильных машин, они учились сотрудничать.

• Вместе они изучали роль воды и пара, анализировали текстильные фабрики, исследовали распределение готовых тканей.
  

Они изучали науку, географию и физику без учебников и лекций. Обучение через деятельность заменило обучение через слушание.

Кем был этот философ, веривший в то, что дети любопытны и хороши? Дьюи прожил жизнь Гражданской войны до Холодной войны, написал 37 книг и опубликовал 766 статей в 151 журнале.

Он вырос в Берлингтоне, штат Вермонт, в семье набожной матери и начитанного отца-бакалейщика. Застенчивый и замкнутый, молодой Дьюи жадно читал и окончил Вермонтский университет. Неуверенный в будущей карьере, он переехал в Ойл-Сити, штат Пенсильвания, преподавать латынь и алгебру в местной средней школе.

В личной жизни Дьюи был удивительно сложным человеком. Казавшийся типичным сдержанным англичанином по другую сторону Атлантики, он признавался: «Я отчасти анархист». Он поощрял детей бегать босиком даже зимой, а сам с женой ходил дома обнажённым, дружил с радикалами из Гринвич-Виллидж и проявлял подчас слишком живой для профессора интерес к социальным проблемам большого города.

Дважды его настигали трагедии. Во время отпуска в Италии осенью 1894 года младший сын Моррис умер от дифтерии в возрасте двух с половиной лет — потеря, от которой он и Элис (Алиса) так и не оправились полностью. Десять лет спустя его восьмилетний сын Гордон заразился брюшным тифом и умер в Ирландии. «Я никогда не пойму, зачем его забрали из этого мира», — писал Дьюи.

Но жизнь продолжала идти. Дочь Эвелин выросла и стала активной сторонницей социалистических идей, она участвовала в общественных движениях и унаследовала от отца дух независимости. Сын Фредерик выбрал путь юриста и долгие годы преподавал право. Дочь Джейн проявила интерес к социальной работе, посвятив себя помощи женщинам и детям. Вторая дочь, Люси, занималась преподаванием, продолжая педагогическую традицию семьи.

После смерти Элис, во втором браке с Эстель Робертой Ловиц, Дьюи вновь испытал радость отцовства. Супруги усыновили брата и сестру: Льюиса, которого вскоре стали звать Джон младший, и Ширли.

К семидесятилетию Дьюи 20 октября 1929 года, незадолго до краха фондового рынка, он получил множество почётных степеней и признание зарубежных стран. Двадцать пять сотен знаменитостей собрались в Гранд-бальном зале отеля «Астор», чтобы услышать сравнения Дьюи с Бенджамином Франклином и похвалы историка Джеймса Харви Робинсона как «главного представителя нашей эпохи и главного мыслителя наших дней».

В 20-е влияние Дьюи стало международным. Он путешествовал с Алисой в Японию в 1919 году, критикуя культ императора, и жил в Китае более двух лет, прочитав двести лекций. Китайцы называли его «Мистер Демократия» и «Мистер Наука».

Современность тоже не всегда благосклонна к идеям Дьюи. Американцы выбрали тестирование, стандарты, конкуренцию и академические учебные программы. Однако отблески мечты Дьюи остаются. Сегодня учителя в школах спрашивают «Зачем изучать историю?», показывают фильмы для мотивации, просят поделиться мыслями о самостоятельно выбранных книгах, предлагают построить модель моста из листа бумаги и скотча.

Сегодня большинство учителей всё ещё верят в содержание, конкуренцию, оценивание и дисциплину. Но одновременно они верят в актуальность, проекты, групповое обучение и выбор.

Джон Дьюи создал школу-мастерскую, где мысль и дело танцевали вместе, где дети открывали мир через собственные руки и разум, где образование становилось не подготовкой к жизни, а самой жизнью.